Читая давеча сборник критических статей «За стеной: тайны „Песни льда и пламени“ Дж. Мартина» под редакцией Д. Лаудера, наткнулся на замечательный отрывок, который исчерпывающе описывает психологическое состояние, в котором я нахожусь с двухтысячного года, как минимум. Конечно, воспринимать его буквально не стоит, мой «жёлтый» режим выглядит довольно мирно. Но параллелей очень много. Этот отрывок зашёл мне настолько в тему, что я его тут и оставлю, дабы не потерялся в веках.

Под катом довольно длинная простыня текста, автором которого является Майк Коул. Посвящена она посттравматическому стрессовому расстройству (ПТСР), и его представлению в «Игре престолов».

ПТСР и цветовая система Купера

Однако ПТСР коварно и устойчиво. Лучше всего его воздействие на человека можно объяснить при помощи цветового кода, придуманного Джеффом Купером, морским пехотинцем и инструктором по огнестрельному оружию армии США. Его цветовая система, изначально предназначавшаяся для развития «боевого мышления», которое помогло бы людям пережить внезапные смертельные схватки, была изложена в книге «Принципы самозащиты» (1989), а позже, в адаптированном виде, — в «Жизни в обороне» (2000), плодотворном труде Эда Лаветта и Дэйва Сполдинга, который я, как и многие другие солдаты, отправлявшиеся в Ирак и Афганистан, прочел во время подготовки к боевым действиям.

Согласно цветовому коду Купера, большинство людей, по крайней мере в относительно безопасных, мирных обществах США и Европы, живут в «белом» режиме. Они ничего не знают об опасностях. Внезапно оказавшись в травматической ситуации, многие из «белого» режима сразу же переходят в «черный», беззащитное состояние паники или отрицания. В «черном» режиме люди часто склонны к саморазрушительному поведению, они могут сдаваться нападающим, которые явно не собираются брать заложников, или отказаться верить своим глазам («со мной такого произойти не может»), или просто впасть в ступор.

Купер утверждает, что для солдат лучший способ избежать «черного» режима — постоянно жить в «желтом» режиме, расслабленном, но бдительном состоянии, в котором человек непрерывно следит за ситуацией. В Ираке мы называли это «крутить башкой». В «желтом» режиме человек все время думает: «В любой момент может начаться схватка», — и готов вступить в нее.

Вот тут-то ПТСР и проявляет все свое коварство. На самом деле это вовсе не «расстройство» в общепринятом медицинском смысле. Это сдвиг перспективы. Переход в «черный» режим и постоянная жизнь в «желтом» очень сильно травмируют психику. И то и другое сдвигает ваше мировоззрение, причем зачастую навсегда. И то и другое перепрограммирует личность, меняя человека в самую неожиданную сторону. Иногда, как ни странно, к лучшему.

Тем не менее это все-таки травма. Переход в «черный» режим понять несложно — человек живет в постоянном страхе перед окружающим миром, с которого сорваны декорации, в ужасе осознавая собственную смертность. Такие люди проявляют особенности «черного» режима в мирное время. Они цепенеют и боятся. Могут впасть в ступор, естественным образом или стремясь заглушить страх наркотиками и алкоголем. Саморазрушительные аспекты «черного» режима также могут проявляться в переживаниях, когда травматическое состояние уже прошло. Пострадавшие срываются на друзьях и членах семьи, начинают употреблять наркотики, испытывают жалость к себе. Купер описывает «черный» режим с позиции его непосредственного воздействия в момент схватки, однако, являясь частью ПТСР, он обладает отсроченными эффектами и влияет на то, каким образом получивший травму человек реагирует на ее последствия до конца жизни.

То же самое верно и для живущих в «желтом» режиме. Он также запускает переживания, которые продолжаются долгое время после первичной травмы. Я не могу пройти по улице, не задумываясь, кто у меня за спиной, кто притаился за углом. Я испытываю дискомфорт в кафе или ресторане, если не сижу лицом ко входу, а спиной к стене. Мои руки автоматически взлетают к «рабочему пространству» перед лицом (чтобы я мог видеть затвор-кожух) всякий раз, когда я слышу хлопок автомобильного глушителя. Я постоянно перепроверяю замки и сигнализации. Как-то раз бомж схватил меня за локоть сзади, чтобы привлечь мое внимание. Я едва не убил его. Кто-то скажет, что все это мелочи. Уверяю вас, это не так. Постоянная повышенная боеготовность крайне истощает силы — как физические, так и душевные. С годами она разъедает человека.

Подобный сдвиг перспективы обычно приводит к личному холокосту, когда жертва ПТСР осознает, что ее дотравматические взгляды на мир были ложными. Иллюзия безопасности, часто формирующая основу повседневной жизни человека, рушится. Большинство из нас способны работать и отдыхать, не задумываясь о нависших над нами угрозах, о том, как быстро и с какой ужасающей легкостью нас можно уничтожить. Осознание непосредственности всех этих опасностей разбивает фундамент, на котором выстроены наши жизни.

А разрушенное необходимо восстановить.

Вот тут-то ПТСР может как искалечить человека, так и освободить его. Множество факторов влияют на то, каким образом жертва ПТСР выстраивает новую жизнь. Многие навсегда переходят в «черный» режим, основанный на ужасе и опустошительном страхе. Другие — полагаю, их намного меньше — переходят в «желтый» режим, раненные, но готовые к будущим травмам. Жертвы ПТСР часто балансируют между крайними проявлениями «желтого» и «черного» режимов, иногда ежедневно смещаясь из одного в другой. Однако когда речь идет о саге Мартина, крайние проявления — то, что нужно.

Арья Старк и «желтый» режим

Игла была серыми стенами Винтерфелла и смехом его обитателей.

«Пир стервятников»

«Желтый» режим — состояние травматическое, но и освобождающее. Человек, в ответ на травму переходящий в «желтый» режим, использует механизмы, которые иногда называют положительными, такие как повышенная бдительность, хладнокровное принятие решений, быстрые реакции в опасных ситуациях, повышенное внимание к собственной безопасности, склонность к тренировкам и стилю жизни, которые позволят подготовиться к новым травмам.

Я не буду утверждать, что это не переживания. Человек, постоянно находящийся в «желтом» режиме, травмирован и страдает от ПТСР. Обычно это не слишком приятное состояние, однако если взглянуть со стороны, именно оно с наибольшей вероятностью позволит пострадавшему «преуспеть», то есть выжить.

Арья Старк, как и многие другие жертвы войны, была еще ребенком вырвана из относительной безопасности. Воспитанная как член благородного семейства, то есть обладатель одной из самых привилегированных позиций, доступных человеку в жестоком Вестеросе, она становится свидетелем первого зверского убийства в возрасте девяти лет. На ее глазах зарезан крестьянский мальчик Мика, которого она защитила от издевательств принца Джоффри. За смертью Мики следует гибель одного из любимых семьей лютоволков и расставание Арьи с ее собственным волком, Нимерией. Возможно, решающее значение имеет тот факт, что это небрежная, несправедливая жестокость человека, на стороне которого сила, но не правда. Мика и Леди убиты просто так, без всяких попыток разобраться по справедливости перед лицом могущественного Железного Трона.

Именно такие происшествия и срывают декорации, смещая мировоззрение героя, как это часто происходит у жертв ПТСР. Маленькая девочка, воспитанная в иллюзии справедливости и безопасности, неожиданно сталкивается лицом к лицу с реальным миром. Власть имущие могут легким движением руки разрушить то, что нам дорого. Травма накладывается на травму: Арья становится свидетелем уничтожения своей семьи и жестокой казни отца. Пусть Йорен и закрыл ей глаза, но она знает, что происходит.

Однако Арья — дочь Неда Старка, воспитанная воинами, которые пребывают в «желтом» режиме с самой битвы на Трезубце, а то и еще дольше. Когда Арья отказывается от роли придворной дамы, столь охотно принятой ее сестрой Сансой, мужчины семейства удивительным образом не возражают и вводят девочку, пусть нехотя и со всей возможной мягкостью, в мир солдат.

Полученная в подарок Игла и занятия с Сирио Форелем, фехтовальщиком из Браавоса, — возможно, самые явные свидетельства перехода Арьи в «желтый» режим. Война еще не накрыла ее с головой, однако постепенно девочка закаляется по отношению к опасному миру. Физические орудия битвы — осязаемые, вещественные инструменты переживаний. Позже Арья будет полагаться на свою внутреннюю силу, но поначалу меч и тренировки представляют собой проклевывающиеся семена ее нового взгляда на жизнь. Наилучшим образом Арья проявляет свою приверженность «желтому» режиму и отказ от традиционной женской роли в сцене с Джоном Сноу, который напоминает ей, что у всех лучших мечей есть имя. «Пусть Санса возится со швейными иголками, — отвечает Арья на телеэкране. — Теперь у меня есть своя Игла» (серия «Королевская дорога»).

Разрушение мировоззрения и реконструкция перспективы происходят для Арьи буквальным образом. Она реагирует на травму, отказываясь от своей личности, и придумывает себя заново не менее десяти раз, принимая обличья волчицы Нимерии, в чей мозг она может проникнуть, уличного сироты-беспризорника Арри, слепой попрошайки Бет, которая в конце концов совершает свое первое убийство для Безликих. В данном случае это также практическая мера, поскольку Арья — наследница благородного дома, которую легко узнать и за которой безжалостно охотятся.

Травма Арьи уничтожает ее мир. Оказавшись на улицах Блошиного Конца, она воссоздает себя умелой, воинственной, бдительной девушкой. Окруженная смертью, она посвящает себя ее изучению и убивает, сперва случайно (помощника конюха в Королевской Гавани), а затем осознанно и со все возрастающей легкостью, сначала при помощи Якена Хгара, а позже собственными руками и зубами Нимерии. Смыслом ее существования, когда-то заключавшимся в балансировании между любовью к приключениям и семейными традициями, становится молитва, список имен людей, которым она клянется отомстить. «Сир Григор, — будет шептать она в каменную подушку. […] — Сир Амори, сир Илин, сир Меррин, король Джоффри, королева Серсея» («Битва королей»).

Арья выходит из горнила своей травмы, преображенная чудовищным образом. Даже по жестким стандартам Вестероса она уже не ребенок. Она в корне изменилась.

Тем не менее переживания, при помощи которых она пытается справиться с ПТСР, укрепляют ее. Она становится более ловкой и сильной, чем до травмы. К концу «Танца с драконами» Арья быстро шагает по пути превращения в целеустремленного профессионального убийцу — живущего по закону улиц, обладающего интуицией, безжалостного и смертельно опасного.

«Желтый» режим стал частью Арьи. Она преобразилась, искалеченная, но не ослабленная

(Автор: Майк Коул)